Василий Верещагин -“своя колея” художника-бунтаря. Жизнь и творчество, отданные борьбе за убеждения. Часть вторая

Картины Василия Верещагина были суперпопулярными и скандальными уже при жизни мастера. Художник изобразил войну без прикрас. В его творчестве нет торжественных маршей и красоты мундиров. Все ужасы войны и бессмысленность происходящего виртуозно описаны в работах мастера. Василий Васильевич Верещагин часто был в центре скандалов, его картины обливали кислотой, Папа Римский проклинал его. Зачастую он не выходил без оружия из дома, картины висели на выставка «лицом» к стене. Мы представляем продолжение первой статьи о жизни и творчестве Василия Верещагина.

Палестинская серия

Увлекшись изучением религии, Верещагин читает получившую в те годы известность книгу «Жизнь Иисуса» Эрнеста Ренана, французского историка христианства. Под влиянием писателя, как и многие его современники — художники И.Н.Крамской, В.Д.Поленов, Н.Н.Ге — Верещагин пытался показать человеческую природу Христа, отодвигая на второй план божественную сущность.

Создается ряд картин, с неканонической трактовкой Евангельских сюжетов, («Святое семейство», «Воскресение Христово», «Христос на Тивериадском озере», «Иисус и Иоанн Креститель на Иордане»), где акцент сделан на повествовательной форме выражения.
Это была честная позиция художника, мечтавшего «написать Священную историю в земной правде». Крайняя степень независимости в суждениях не позволяла ему подчиняться чужим правилам морали, художник не признавал культовых обрядов ортодоксальной церкви.
Верещагин не переносил ханжества, «показной, притворной набожности», не считал христианами тех, кто убивал себе подобных, и писал: «Христа уважаю, но правилам его мало следую».
На картинах Верещагина Иисус был изображен обычным человеком, без какого-либо намёка на его божественную сущность. В композиции задействовано очень много бытовых, обыденных деталей, которые не вязались с традиционными трактовками библейских сюжетов.

В 1885 году в Вене открылась выставка Верещагина, на которой в числе прочих работ Палестинской серии были представлены две картины на библейские сюжеты — «Святое семейство» и «Воскресение Христово». Реакция Церкви на них была подобна взрыву.

Посетивший выставку кардинал Гангльбауэр посчитал изображение семьи Иосифа в бедной, будничной обстановке без атрибутов и символов святости и сцену воскрешения, как пробуждения от сна, богохульством и надругательством.

Католическая церковь развернула против художника уничтожительную кампанию в прессе, пасторы рассказывали в воскресных проповедях об опасностях картин Верещагина для души.
Возмущённый папа римский Лев XIII проклял Верещагина. Духовенство призывало горожан обходить выставку стороной, в соборах служили очистительные мессы, а для увидевших полотна были предусмотрены три дня покаяния.
В последней отчаянной попытке спасти христиан от тлетворного влияния религиозный фанатик патер Иероним облил «Святое семейство» и «Воскресение Христово» серной кислотой — обе картины были практически уничтожены.
Художник ждал покушения и на себя. «Я переложил револьвер из заднего кармана в боковой — будь покойна»,— писал Верещагин в связи с этим жене.
Высшие церковные чиновники Австро-Венгрии и Ватикана настойчиво рекомендовали снять с экспозиции «безбожные» полотна. Верещагин отказался.
В интервью одной из местных газет он смело заявил: «Да, я атеист, и этого не скрываю. Христос, как легендарная личность рисуется в моём представлении обыкновенным человеком, противоречивым по вине его биографов-евангелистов, но не лишённым ума и справедливости в некоторых своих суждениях. Кардиналы, патеры и прочие торговцы его именем ничего общего с ним не имеют, ибо живут паразитически, в большинстве своём сами они богохульники и отнюдь не верующие…».
Более чем откровенное высказывание художника перепечатали многие итальянские и немецкие газеты.
Конфликт с католической церковью и австрийским кардиналом Гангльбауэром молниеносно сделал рекламу выставке.
Все жители Вены и приезжие из других европейских стран хотели увидеть «палестинскую» серию.

Верещагину стали поступать предложения провести подобную выставку в Берлине, Будапеште и Праге, США. Только в России показ «палестинской» серии был категорически запрещен.

Венский князь-архиепископ Целистин-Иосиф, кардинал Гангльбауер предлагал снять картины Верещагина «Святое семейство» и «Воскресение Христово» и закрыть выставку. Однако голос его не был услышан, тогда кардинал опубликовал в газетах письмо:
«Я пришел к горестному убеждению, что эти две картины, основанные на библейских текстах, цитированных тенденциозно и истолкованных ложно, в ренановском смысле, поражают христианство в его основных учениях и стараются подорвать веру в искупление человечества Воплотившимся Сыном Божьим».
В ответ на обвинение в кощунстве Верещагин выступил со своим заявлением в прессе: «Реализм не является противником чего-либо такого, что дорого для современного человека, — он не расходится ни со здравым смыслом, ни с наукою, ни с религией!… Еще больше враждебных комментарий вызвали мои картины с религиозными сюжетами. Но разве я коснулся неуважительно христианских догматов нравственности? Нет, я ставлю их очень высоко. Разве я нападаю на идею христианства или на ее Основателя? Нет, я питаю к ним величайшее уважение. Разве я пытался умалить значение креста? Нет, это было бы полнейшей невозможностью. Я прошел по всей Святой Земле с Евангелием в руке; я посетил места, освященные много веков назад присутствием в них нашего Спасителя. Следовательно, у меня должны были явиться и явились свои собственные идеи и представления о том, каково должно быть воспроизведение многих событий и фактов, упоминаемых в Евангелии. Идеи мои необходимо отличаются от представлений художников, никогда не видавших декоративной стороны Святой Земли, никогда не наблюдавших лично ее население и нравов последнего».
Верещагин предложил собрать Вселенский собор для разрешения спорных вопросов.

В Германии в интервью немецкой газете Верещагин скажет: «Борьба против патеров одному человеку не по силам. Я устал и далее бороться не намерен… Своих картин религиозного содержания я в католических странах выставлять более не буду. Того, что пришлось мне испытать в Вене, вполне достаточно».